Алый. (из цикла "Семь Цветов Радуги")

[Агата Лерд]

Ветер. Ты один пока не оставил меня. Ветер.
Ты хлещешь по лицу ледяной плетью стали, не давая закрыть глаза. Ветер.
Ты не даешь мне уснуть, забыться… забыть.
Ветер.
Неужели ты тоже…
Тьма. Она обволакивает тело и душу, не давая уснуть.
Тьма здесь всегда и везде. Тьма – душа этой страны, этой проклятой долины.
Ветер смеется мне в лицо. Он принес когда-то Тьму в Валинор. Он принес на мои губы горький пепел белого шелка и деревянных лебедей.
Ветер-бродяга… Пропитанный ядом чернотравья, ты взметнул и развеял по крупице тело отца, его душу, его огонь…А мы, благословенные от рождения и Проклятые в жизни, стояли, не смея вздохнуть, ибо с дыханием на наши лица ложился прах Пламени…
И ты повторял за нами слова, что отныне вплетены в судьбу нашу и Мира… Слова, что легли проклятием на то, что изначально светлее дня…
Ветер. В этой стране ты – Слуга Тьмы, глаза и уши Моринготто, его голос. Ты мой палач – но еще больнее бьет собственная память.
Я закрываю глаза.
И вновь бросаюсь с головой в пылающие Гавани Альквалондэ, в черный горелый Лосгар, где лед смешался с пламенем, венчающим белых птиц, и ветер танцевал на мачтах, принося им смерть.
- Майтимо! Майтимо! Наконец-то! Брат!
Полусон пропадает, как и не было. До боли знакомый голос, на грани узнавания…
- Руссандол! Лисенок!
Я поднимаю голову. На скале надо мной, ну узком выступе, стоит Тьелко, ветер треплет его пышные кудри. Как же ты изменился, брат… Но все тот же огонек в глазах… Солнечный… Так звал тебя отец… Почему я не чувствую радости, ведь я так долго не видел тебя?
- Т.. Тьелкормо… - с трудом выдавливаю слова из сорванного, сожженного жаждой горла.
- Дай руку! Я вытащу тебя!
- Я…прикован… бесполезно.
- Да что я, железку не перерублю?!
Он ложится животом на край, протягивает мне ладонь. Узкая и светлая, она так же, как и дома, пахнет травами… Маленький шрам на тыльной стороне – еще в детстве ты уже играл с оружием…
- Руссандол! О чем задумался? Ну же, давай! Крепость наша! Камни… у нас! Все в порядке!
Что-то странное мелькает в небесного цвета глазах. Что-то…слишком знакомое.
- Майтимо! Мне лежать тяжело! Скала живот давит! Дай руку, или я сам к тебе слезу!
И я протягиваю левую ладонь, уже зная, что произойдет через миг…
Он приподнимает меня, и…
Рука, что вцепилась мне в запястье, обращается в порыв ветра. Столь родное…дорогое лицо рассыпается дыханием ядовитых трав. Черный ветер пляшет вокруг меня, бьет по лицу и смеется…
И так мало сил. Их не хватает, чтоб слышать этот смех. На этот раз шутка удалась, Моринготто. Думай так, если тебе угодно.
Я закрываю глаза.

- Пусть пляшет ветер в кронах деревьев, и путает волосы дев на поляне, и старые песни звучат… И лютня твоя поет о прекрасном, а голос певицы так чист и светел, что жаль, что крыльев мне не дано…
Я открываю глаза.
Ничего.
Молчание бьет по сознанию. Даже ветер молчит.
Сон. Песня мне всего лишь показалась. Да и откуда ей взяться здесь, напеву Валинора, что я сам когда-то сложил…
- Ты дай мне руку – пойдем кататься на стае птиц под облаками, где ветер смеется, цветами дышит, и лютня твоя звенит под ветром….
А почему б и самому не спеть? Так память скорее приведет меня к мраку, но молчание уже невыносимо…
- И плещется радуга брызг фонтана, смеется ветер, хохочут девы…
Голос внизу подхватывает песню.
Хватит, Моринготто. Я устал. Я пою для себя.
- Отец подхватит тебя на руки, закружит лихо, отпустит с нами…
- И в танце этом теперь едины волна и камень, огонь и ветер…
- И даже время для нас застынет…
- Забудь о мире, и с нами смейся…
- Пляши… МАЙТИМО??!!
Хватит.
Враг, ты повторяешься. Я пою для себя. В прошлый раз брат, теперь – лучший друг… Кто «придет за мной» в следующий раз? Отец? Или сами Валар?
- Майтимо, ответь! Это же я!
- Хватит. Я…тебя не просил…теперь прошу…хватит. Убей меня!
- Что? Как… О, Валар, что же с тобой сделали…
- Убей. У меня нет больше сил. Кем бы ты ни был, настоящий ли ты, или морок – я прошу о милости. О смерти.
- Ты…считаешь, я – лишь морок? Нет! Я… я сейчас заберусь и… освобожу тебя!
- Не надо. Не трать силы – свои и мои. Просто убей меня. Ты всегда был хорошим лучником, Финдекано. Одна стрела… Просто представь, что перед тобой – не я. Мишень. Зверь на охоте. Или враг.
- Но я… я не могу!
- Можешь. Или уходи. Если тебя застанут здесь, ты разделишь мою участь.
Финдекано потянул лук из заплечного чехла. На щеках его заблестели слезы. Прости меня, мой друг. Прости за все. За корабли, за льды, за Гавани… За сам этот проклятый поход.
- Я делаю это лишь по твоей просьбе. О, Отец птиц небесных…
Окончание молитвы потерялось во взвывшем ветре. Даже если ты не попадешь, друг мой, за тебя это дело докончу я сам…
Я закрываю глаза.
Звякнула рядом стрела о камень. Промах. Ничего, ты исполнишь мою просьбу…
- Руссандол! Очнись, Руссандол!
- Хватит…хлестать…м…меня…по лицу… За тебя это уже ирчи… с лихвой…
- О, Валар! Прости! Я…сейчас…
Друг мой… Ты… как же ты поднялся?
Орлы Манвэ… Значит, Валар все же обратили свой взор к изгнанникам…
- Цепь.. слишком… прочная…
- Значит, оставь меня и уходи. Довольно и того, что я тебя увидел… Впервые за… столько лет… Или… нет! Не уходи! Мечом… ты не промахнешься.
- Нет!. Я не могу! Валар ведь послали орла – так не может же все закончиться…так…
- Может. Горькая шутка Моринготто. Убей меня и уходи. Ты не знаешь, через что я прошел. Прошу тебя, прекрати мои муки! Ты же мой друг!
- Я знаю. Прости. Я понял, что надо сделать, но не знаю, простишь ли ты меня.
- Прощу. Я не прощу одного – если ты останешься со мной и тоже попадешь в плен.
- Хорошо.
Правая рука взорвалась болью. Алая тьма погасила мир.


- В знак примирения и того, что мой народ прощен, я отдаю тебе, брат моего отца Нолофинве, корону народа Нолдор. Отныне Первый дом не претендует на власть.
- Да будет так.
Спину жгут яростные взгляды братьев. Ох, и не по душе им была эта идея – передача власти…
Как же я устал… Да и рука снова ноет. Надо бы к Амбарусса сходить – у нас он всегда мазями ведал.
Тяжела ты, корона мятежного народа… Пусть венец отдан дяде, но никуда не спрячешь кровь. И Проклятье висит над душой, как надгробный камень…
Я засыпаю.
И сон мой – алая тьма.


В руке полыхает Сильмарилл. Теперь левая рука готова обуглиться – так жжет ее творение отца.
Неужели… я теперь подобен Врагу?
А ты вспомни – ехидно шепчет внутренний голос.
Резня в Гаванях.
Пепел кораблей.
Устье Сириона.
Убийство стражи Валар.
Убийство за убийством, ложь за ложью, предательство и Тьма… Как же больно…
Но разве не искупил я вину? Не я ли собирал армии, и сам впереди шел в бой? Не я ли терпел десять лет в подземельях Ангбанда, а после – многие года на скале? Не удерживал ли обозленных братьев? Я искупил все! Сполна!
Нет, - шепчет голос. – Не сполна.
Прошлое забыто. Но на руках твоих новая кровь. И искупать ее еще труднее, еще дольше…
Я не могу вернуть Сильмарилл – виной тому Клятва. Так не доставайся же ты никому, Камень!
Искра ярчайшего белого пламени взлетает над пропастью… и падает в нее, растворяется в бушующем пламени недр.
Сгорает мое проклятье.
Сгорает моя душа…
Я стою на краю расселины. Как же больно…
Я делаю шаг. Все поглощает алая жаркая тьма.


- Atarinya ?!
- Я с тобой, мой маленький. Навсегда.
Горит в ладони Звездный камень. Горит ровно, не обжигая…
Вокруг правого запястья – тонкий шрам. Белая нитка, возвращающая память.
Я искупил вину.
Я теперь с отцом.
Горят расколотые небеса.
- Я, Нельофинве Майтимо Руссандол, бросаю вызов!
Горят Звездные Камни.
Идет дождь. Падают капли.
В каждой – маленькая радуга. Нас семеро. Семь Цветов Радуги.
Падают Капли. Звучит Последняя Музыка.

Comments

[Crogall]

Этот текст вернул мне полгода назад новый интерес и аппетит к перечтению Сильма и возвращению в стройные ряды толкинутых))
Спасибо!

[Агата Лерд]

KrokoBill не за что)))